Поиск по документам XX века

Loading

Эрнст Юнгер. [Страницы из дневника]. Излучения. Куринский, 24 декабря 1942

Куринский, 24 декабря 1942

Ночью сны; я долго разговаривал с Фридрихом Георгом, вводя его в парижскую жизнь, и другими людьми. Один из них, маленький саксонец: «У людей есть все устройства для счастливой жизни, но они не пользуются ими».

После завтрака поход в долину Пшиша, на охоту за насекомыми, — изысканное занятие. Такие вещи способствуют сохранению чувства собственного достоинства как образец свободного волеизъявления.

Днем празднование Рождества; при этом мы вспомнили 6-ю армию. Если ей придется погибнуть в окружении, то зашатается вся южная часть фронта, и это будет именно то, что Шпейдель предсказывал мне весной как вероятное следствие кавказского наступления. Он полагал, что оно повлечет за собой «раскрытие зонтика», т. е. создание длинных фронтов с узкими подступами.

Вечером мы собрались все вместе в маленьком помещении, устроенном капитаном Диксом в бывшей бане. Вокруг курительного стола поставили кожаные сиденья от автобуса; деревянное колесо от русского орудия весом с центнер свисает с потолка в качестве люстры. Из-за огромной печи слышен голосок сверчка, нежный и мечтательный. Подали жареного гуся, к нему сладкое крымское шампанское.

Я вскоре ушел, чтобы заняться в своей казачьей хижине разбором обширной корреспонденции, доставленной мне де Марто во время праздника. В ней были прежде всего четыре письма от Перпетуи. Фридрих Георг сообщает мне о поездке во Фрайбург и разговоре с профессорами, «из своего германского уединения наблюдающими бег времени». Грунерт пишет о своих лилиях и эремурусе и извещает о посылке с красивоцветущим аллиумом. На полях его письма есть также замечание о магистре и встрече с ним в лондонском пабе незадолго до начала войны. Клаус Валентинер пишет о парижском круге друзей. Два письма от незнакомых людей указывают на авторов, а именно: на сэра Томаса Брауна, жившего с 1605 по 1681 год, и на Юстуса Маркорда с его «Молитвой неверующего». Из фотокопии завещания я узнаю, что еще один незнакомец, писавший мне время от времени, ныне уже погибший, сделал меня наследником всего своего литературного творчества. Примечательно также сообщение доктора Блума из Мёнхенгладбаха об одном месте, которое он нашел в «Садах и улицах». Описывая Домреми, я упоминаю надгробие лейтенанта Райнера, павшего там 26 июня 1940 года. И вот теперь я узнаю, что этот молодой офицер был гениальным садоводом, любовно выращивавшим элитные плоды и цветы, среди которых отдавал предпочтение амариллисам. Превзойдя голландцев, он добился на одном стебле восьми огромных цветков, от снежно-белого до глубокого черно-красного, и вел дневник обо всех своих растениях. Блум считает, что я не напрасно увековечил память об этом редкостном человеке, и я с ним согласен. Затем письма от Шпейделя, Штапеля, Хёлля, Грюнингера, Фрайхольда, сообщившего, что он послал мне лосося с финского берега. Удивительно, как нити жизни продолжают тянуться среди всеобщего уничтожения. И не будь больше почты, они бы все равно тянулись через пространства.

Здесь воспроизводится по изд.: Эрнст Юнгер. Излучения (февраль 1941 – апрель 1945). Перевод с немецкого Н.О. Гучинской, В.Г. Ноткиной. С-Пб. 2002, с. 265-267.

Персоналии:

Дата: 
24 декабря, 1942 г.