Поиск по документам XX века

Loading

Телеграмма посла Франции в СССР П. Наджиара министру иностранных дел Франции Ж. Бонне. 1 июля 1939 г.

Телеграмма посла Франции в СССР П. Наджиара министру иностранных дел Франции Ж. Бонне

1 июля 1939 г.

Из нашей беседы 1 июля и из обсуждения вопросов в Советском правительстве вытекает следующее:

1. Проект статьи 1 не вызывает возражений по существу {{* См. док. 453.}}.Но комиссар по иностранным делам считает, что она должна быть дополнена списком. Он замечает, что фраза об агрессии против другого европейского государства создала бы для договаривающихся сторон настолько широкие обязательства, что нельзя обойтись без уточнения области их распространения путем выработки списка. Аргументы, приведенные как моим английским коллегой, так и мной и Стрэнгом, не смогли убедить его отказаться от своей точки зрения на этот счет.

2. Тем не менее нам удалось — не без труда — заставить его отказаться от идеи включить список в сам текст договора. Он согласен с идеей отдельного секретного списка и сказал нам, что поддержит эту формулировку в своем правительстве.

Следует отметить, что общеполитические соображения и соображения своевременности, на которые мы ссылались, выступая сначала против выработки всяких списков, а затем в пользу секретного списка, были сильно ослаблены бестактностью английской и французской прессы по поводу идущих переговоров, бестактностью, дошедшей до раскрытия существа наших инструкции. Так, например, предложение двух правительств правительству СССР о секретном списке третьих стран и даже содержание этого списка были опубликованы в различных английских и французских газетах 26 и 27 июня, то есть до официальной передачи СССР.

3. Возражения Молотова касались добавления Голландии и Швейцарии к списку восьми стран, названных в советском проекте от 2 июня {{* См. док. 387.}}. О Люксембурге он говорил только для памяти и чтобы отметить, что его наличие в списке увеличивает до одиннадцати количество стран, по отношению к которым СССР должен будет взять обязательства по договору, тогда как он вел переговоры в предвидении восьми.

Однако основная сила его аргументации была направлена (я вам сообщал, что этого следует ожидать) главным образом на тот факт, что Швейцария и Голландия не признали СССР и что включение этих стран в список вызывает очень большие трудности.

Мы тотчас же задействовали все, чтобы ослабить эти возражения и чтобы показать ему точное соответствие обязательств, которые предстоит взять по Балтийским странам, с одной стороны, и по Голландии, Швейцарии и Люксембургу — с другой. При поддержке моего английского коллеги я особо сильно настаивал на том, что касается нас, и изложил, согласно Вашим инструкциям, причины, которые заставили нас включить в список три указанные страны. Мы постоянно наталкивались на ответ в следующем смысле: как СССР может брать обязательства по отношению к государствам, которые не признают его?

Пытаясь преодолеть это сопротивление, я счел должным упомянуть конвенцию от 4 июля 1933 г. об определении агрессии, подписанную в Лондоне между СССР и Малой Антантой. Я отметил, что Югославия находилась тогда и все еще находится сейчас по отношению к Советам в такой же ситуации, как Швейцария и Голландия, что не помешало СССР договориться по политическим вопросам в отношении этой страны. Молотов ответил, что в 1933 г. Югославия, представляемая Малой Антантой, поставила свою подпись рядом с СССР, тогда как в рассматриваемом сегодня случае не предусматривается ничего подобного со стороны Голландии и Швейцарии.

Не сообщая нам, что он делает из этого условие sine qua non {{** Непременное условие (лат.).}}, он долго говорил о возникших трудностях и о последствиях, которые они могут повлечь за собой. Так, он сказал нам, что, если речь идет о принятии обязательств уже по отношению не к восьми, а к одиннадцати странам, причем некоторые из которых не признают СССР, то правительству Москвы надлежит обезопасить себя с другой стороны и постараться заключить, например с Турцией и Польшей, пакты двусторонней помощи, аналогичные обязательствам, которые эти две страны уже заключили с Францией и Англией. У меня сложилось впечатление, что Советы, может быть, менее смущает расширение их ответственности, чем факт непризнания СССР Голландией и Швейцарией.

Официальный ответ, который нам будет дан завтра, безусловно, более ясно определит положение по этому главному пункту, единственному, кажется, который теперь еще остается прояснить, поскольку другие, по моему мнению, могут быть только второстепенными, учитывая прежде всего срочность решения.

Считаю своим долгом вернуться к предложениям, сделанным мною в параграфе 2 телеграммы № 580—586, и запросить у Вас Ваших окончательных инструкций на этот счет на тот случай, если СССР и наши два правительства будут непоколебимо стоять на своей точке зрения по поводу включения трех западных стран. Нужно срочно заняться изучением варианта с целью избежать нового тупика и достичь психологическую цель, предусмотренную настоящими переговорами, с тем чтобы не упустить окончательно возможность, вытекающую из параграфа 3 статьи 1 советского проекта от 2 июня, связать СССР обязательством на основе этой статьи в отношении таких стран, как Швейцария, Голландия или Люксембург, не упоминая этих стран.

Печат. по изд.: Documents diplomatiques français... 2 . serie. T. XVII. P. 125-127.

Здесь печатается по кн.: Год кризиса. 1938-1939. Документы и материалы в двух томах. Составитель МИД СССР. 1990. Документ № 456.

Электронная версия документа перепечатывается с сайта http://katynbooks.narod.ru/

 

Дата документа: 
1939.07.01

Персоналии:

Страна и регион:

Дата: 
1 июля, 1939 г.