Распутин Г.Е.

Глубокая ночь. Вокруг меня полная тишина. Плавно качаясь, уносится вдаль мой поезд. Я еду опять на новую работу, в бесконечно дорогой мне боевой обстановке, на далекой чужбине, в Румынии.

Я не могу заснуть; впечатления и события последних 48 часов вихрем, проносятся вновь в моей голове, и кошмарная, на всю жизнь незабываемая ночь 16 декабря встает ярко и выпукло пред моим духовным, взором.

Д-ра Лазаверт, купив кисть и краску защитного цвета, весь день сегодня, облачившись в кожаный фартук, провозился над автомобилем, который будет служить нам завтрашнюю ночь-и привезет высокого гостя.

На всех автомобилях моего отряда большими красными буквами стоит написанный мой дивиз: «semper idem». Приходится замазывать надпись, ибо в противном случае по этой надписи нити следствия сразу привели бы судебные власти при случайно неудачливом обороте дела к Юсуповскому дворцу и к моему поезду.

Сегодня утром звонок в телефон: «Ваня приехал»,— значит, мы собираемся.

В 10 ч. я был у Юсупова, куда приехал с д-ром Лазавертом. Дмитрий Павлович и поручик С. были уже там. Юсупов доложил нам, что Распутин согласился приехать к

нему 16-го вечером и что все идет в этом отношении превосходно. Мы вновь повторили друг другу выработанный нами план действия, решив, по смерти Распутина, бросить труп его в Старую Невку, где место уединеннее в ночные часы, чем вдоль канала, идущего от Фонтанки к Царскосельскому вокзалу.

Начались заседания экстренного съезда объединенного дворянства.

Цель .занятий: выработка и поднесение всеподданнейшего адреса Государю, с указанием на грозную, опасность, которой подвергается и династия и Россия, вследствие влияния на все органы государственного управления безответственных темных сил, т. е. иначе говоря, Распутина и всей его придворной чиновно-бюрократической клики. Жить становится с каждым днем все более и более невыносимо.

Все утро провел в хлопотах; сначала ездил в Александровский рынок с женой на извозчике покупать гири и цепи, каковые с большими предосторожностями мы свезли на поезде и разместили частью в аптеке, а частью за книгами в вагоне-библиотеке, во избежание любопытства нашей поездной прислуги.

Затем в 1 час дня, после завтрака, я выехал с Лазавертом на моем автомобиле осматривать окрестности Петрограда, согласно решения нашего последнего совещания.

Сегодняшний день опять калейдоскоп впечатлений и, по обыкновению, с самого утра.

Сижу и разбираюсь в корреспонденции — звонок, подают пакет от председателя совета правой фракции профессора Левашова. Вскрываю: бумага с просьбою, чтобы я вернулся в лоно правой фракции, в коей я занимал место члена совета, до 18-го ноября и из коей вышел накануне моей думской речи; мотив — в столь тяжелые времена такие люди, как я, особенно ценны для фракции.

Прочел я бумагу, свернул ее, спрятал, и мне стало бесконечно больно, горько и обидно.