Поиск по документам XX века

Loading

Документы 1928 года

Письмо о коллективизации.

Письмо, которое Вы сейчас услышите было написано Иосифу Сталину в 1928-м году, за год до "великого перелома" - катастрофы, получившей название сплошной коллективизации. Автор письма, Антониос Леонардос, описывает ту ограничительную систему, в удушающих границах которой, постепенно приходило в упадок сельское хозяйство. Вряд ли "единоличник", так назвали частного собственника в период коллективизации, Антониос Леонардос дождался ответа лично от товарища Сталина, но, можно предположить, что уже через год все его надежды относительно возможности диалога с властью были окончательно и радикально развеяны. Легко угадать, к какой именно категории было отнесено его выращивавшее табак хозяйство после того, как в декабре 1929 Москва провозгласила политику ликвидации кулачества как класса. Реализация этой политики обернулась смертью и высылкой миллионов крестьян.

А.М. Ляховецкий - И.М. Майскому. 3 января 1928 г.

Давно хотел написать тебе письмо, да все не мог собраться. Очень быстро летит время, а работы всякой интересной так много, что буквально не хватает дня. Кажется, что ты совсем недавно уехал в Японию, а в действительности прошло уже порядочно времени. Уже настал новый год и хотя с запозданием, но все же поздравляем тебя и Агнию. В декабре с 14-20, мы с Мар[ией] Ник[аноровной] ездили в Ленинград на съезд зоологов, анатомов и гистологов1, остались очень довольны. Мы в Ленинграде не были с 1913 года. Жизнь в Ленинграде нам очень понравилась, останавливались мы в общежитии дома ученых (ул. Халтурина, 27).

И.М. Майский - А.П. Богомоловой. 26 января 1928 г.

Хотя нас разделяют сейчас, дорогая Аглаида Петровна, неизмеримые пространства, все-таки не след забывать старых друзей. Потому пишу... Пишу о нашем путешествии, о нашем житье-бытье, о наших первых впечатлениях в новой стране и надеюсь, что и Вы напишете по пословице «долг платежом красен». Всего три месяца прошло с тех пор, как мы провожали Вас на Александровском вокзале в Варшаву, а кажется, что это было так давно, так давно. Видно много воды утекло с тех пор. Да и в самом деле, немало, ох, как немало!

И.М. Майский - Д.В. Богомолову. 27 января 1928 г.

(...) Сравнивая Лондон с Токио, я сказал так: точно с жестокого мороза сразу попал в тепло натопленную комнату. Здесь, по крайней мере внешне, к нам относятся как к великой державе, и при том, как к дружественной великой державе. По части этикетной не только корректны, но просто предупредительны (подробности найдешь в письме к А.П.1), жаловаться не приходится. По части политической? Тут дело сложнее. Общая линия яппра сейчас такая: всячески подчеркивать и укреплять «дружбу» с нами, но заставить нас возможно дороже платить за эту «дружбу» в порядке уступок экономических (рыболовная кон-венция, концессии, выгодный Японии торговый договор, к переговорам о кот[ором] мы, вероятно, скоро приступим, и т.д.) и политических (в первую очередь, выгодный японцам компромисс в Манчжурии, где сейчас в связи с усилением Чжан Цзо Лина и ростом нацдвижения в Мукдене они чувствуют себя не очень сладко).

И.М. Майский - М.И. Ляховецкому. 27 февраля 1928 г.

Страшно рад был получить твое письмо, дорогой папа, но никак не мог выбраться ответить сразу. В течение двух с половиной месяцев я заменял посла (по нашей официальной терминологии был «поверенным в делах») и в дополнение к своей нормальной нагрузке, как заместителя посла, имел еще много, слишком много лишнего. В результате пришлось на время забросить личную переписку. Но теперь посол приехал, количество работы у меня несколько сократилось, и вот я пишу тебе ...

А.С. Макаренко – М. Горькому. 25 февраля 1928 г.

В это время мне предложили объединить работу всех 18 колоний Харьковского округа. Я не мог принять это предложение без определенных условий. Семь лет работы в горьковской колонии сделали-таки из меня специалиста по беспризорным и правонарушителям. Я поэтому мог представить органический план широкой реформы организации этих ребят с таким расчетом, чтобы они составили единое для округа общество, объединенное не только общим управлением, но и общим планом работы, общими внешними формами быта, общим хозяйствованием, взаимной помощью и прочее...

И.М. Майский - А.М. Ляховецкому. 6 марта 1928 г.

Привет тебе, дорогой Тося, с другого конца мира! Еще бы - ведь между нами расстояние, равное трети земной поверхности по экватору (а по нашей параллели, вероятно, равное двум пятым). Ехать от Москвы до Токио надо минимум 12 дней, т.е. вдвое дольше, чем, по исчислениям американского профессора Годдара, его ракета должна лететь до Луны. И все-таки мысленно пожимаю тебе руку и хочу тебе рассказать в нескольких словах о нашей здешней жизни...

И.М. Майский - М.В. и А.А. Нестеровым. 8 марта 1928 г.

Если бы вы знали, как мы были рады вашему письму 1, дорогие друзья Нестерята! Мы так далеко от Москвы, так остро чувствуем свою оторванность от родины, что испытываем особую благодарность по отношению к тем, кто нас не забывает. Помните об этом и, несмотря на московскую сутолоку, несмотря на мальчишку, почаще пишите.

М. Горький – А.С. Макаренко. 17 марта 1928 г.

А Вы, человек, делающий серьезнейшее дело, церемонитесь. Напрасно. Чем я могу помочь Вам и колонии? Очень прошу Вас — напишите мне об этом. Я уже написал в «Известия», чтоб к Вам послали хорошего корреспондента, который толково осветил бы жизнь и работу колонии, но это, разумеется, не важно, а вот, чем бы я мог быть практически полезен Вам? Прошу Вас передать ребятам мой сердечный привет и пожелания им всего доброго. Могу прислать много книг различного содержания, но ненужных мне. Присылать? На первый раз посылаю небольшой пакет...

И.М. Майский - Е.М. Ярославскому. 8 апреля 1928 г.

Мне не удалось перед отъездом в Японию повидаться с Вами, и я не уверен, знаете ли Вы, что моя скромная особа сейчас занимает пост советника в нашем Токийском полпредстве. Как бы то ни было, но хочу напомнить Вам о себе. И ближайшим поводом для этого послужила Ваша статья «Покрепче на аванпостах», недавно напечатанная в «Правде»

И.М. Майский - Д.В. Богомолову. 10 апреля 1928 г.

Следуя своему обещанию, дорогой Дмитрий, сообщаю тебе опять кой-какие вести с нашего конца мира. Отношения с Японией примерно на той же точке, что и раньше. Неизменные заверения со стороны Танаки и Дебучи в дружбе к СССР и в общем вполне корректное и даже любезное обращение с нами. Правительство в целом хочет поддерживать с нами добрые отношения, однако в японском правительстве есть тоже свой Джойнсон Хикс - здешний минвнудел Сузуки, черносотенец, фашист, пылающий злобой и ненавистью к СССР и к рабочему движению. Он ведет кампанию против нас (прикровенно)*, но пока недостаточно силен, чтобы принести особый вред японо-советским отношениям.

И.М. Майский - Е.М. Чемодановой. 30 апреля 1928 г.

С очень большим запозданием, дорогая Пичужка, доходят в наши далекие края московские новости. Только теперь я узнал о смерти тети Юли. Конечно, смерть вещь вполне естественная, а смерть такого пожилого человека, как тетя Юля, естественна вдвойне, и все-таки она меня* поразила. Поразила и вместе с тем как-то конкретно и серьезно напомнила мне, что ведь и все остальные члены нашей семьи смертны, что и я сам не вечно буду скитаться из конца в конец по земному шару...

М. Горький – А.С. Макаренко. 9 мая 1928 г.

Какой Вы чудеснейший человек, какая хорошая, человечья сила. Настроение Ваше, тревогу Вашу — я понимаю, это мне знакомо, ведь и у меня растаптывали кое-какие начинания, дорогие душе моей, напр. — «Всемирную литературу». Но — не верю я, что Ваше прекрасное дело может погибнуть, не верю! И — позвольте дружески упрекнуть Вас: напрасно Вы не хотите научить меня, как и чем мог бы я Вам и колонии помочь? Вашу гордость борца за свое дело я также понимаю, очень понимаю! Но, ведь, дело это как-то связано со мною и стыдно, неловко мне оставаться пассивным в те дни, когда оно требует помощи...

И.М. Майский - Д.В. Богомолову. 18 мая 1928 г.

Правительство Танаки, как я и предполагал, усидело на месте, хотя, надо прямо сказать, во время сессии парламента положение его было весьма критическое. Теперь оно обеспечено до коронации (в ноябре), а во время коронации Танака сумеет, вероятно, купить кого надо с помощью чинов, орденов, титулов и всяких других наград, с которыми будет связана коронация1. Если ... если, конечно, события в Китае в своем дальнейшем развитии не вызовут в Японии нового правительственного кризиса.

Итало-турецкий договор 1928 года, 30 мая

Итало-турецкий договор 1928 года - о нейтралитете, согласительной процедуре и разрешении споров третейским судом - подписан 30. V в Риме. По замыслу Муссолини этот договор должен был привести к созданию под итальянской эгидой "треугольника" - Италия - Греция - Турция в противовес Малой Антанте, находившейся под французским влиянием. С этой целью Муссолини с начала 1928 вёл одновременно переговоры с Грецией и Турцией, а также посредничал в переговорах между последними.

И.М. Майский - Г.В. Чичерину. 2 июня 1928 г.

Каждая годовщина невольно будит в нас рой воспоминаний. И когда я читал телеграммы из Москвы о десятилетнем юбилее Вашей работы, как Народного Комиссара по Иностранным Делам, почти 20-летнее прошлое зашевелилось в моей голове. Вот я сижу сейчас в своем кабинете в Токио, а память вызывает предо мной целый ряд картин, целый ряд моментов, которые давно отложились в каких-то отдаленных клеточках моего мозга. Память рисует мне многое...

А.С. Макаренко – М. Горькому. 8 июня 1928 г.

Мы живем сейчас исключительно под знаком Вашего приезда, думаем только о Вас, говорим только о Вас; работаем только для того, чтобы увидели Вы нашу работу. И я вместе с ребятами могу сейчас думать, говорить и писать только о Вашем приезде. Ваше последнее письмо для меня какое-то неожиданное, незаслуженное высшее достижение моей жизни, и я не пытаюсь даже искать слова, чтобы выразить Вам чувства благодарности и благоговения. Если Вы еще приедете к нам, мне уже ничего не останется хотеть...

А.С. Макаренко – М. Горькому. 27 июня 1928 г.

Сейчас получили перевод 20 000 рублей по Вашему приказу. Я даже не способен понять, что случилось. И я не способен ничего сказать, кроме слов удивления и преклонения перед Вашей живой личностью. Но здесь есть недоразумение. Я просил у разных учреждений 20 000. Наконец, я получил 16 000 рублей в Харькове на ремонт. Вы, конечно, об этом не знали. Я очень виноват перед Вами, что не сообщил Вам об этом, и у Вас осталось преувеличенное знание о нашей нужде. Я очень боюсь, что сейчас дело непоправимо, но я буду ждать встречи с Вами, чтобы просить у Вас прощения и совета, как поступить.

А.С. Макаренко – М. Горькому. [27 июня 1928 г.]

Наши хлопцы, бывшие у Вас, рассказывали, сколько Вы писем получаете, и теперь прямо стыдно писать Вам длинное письмо. Но и коротко нам так легко рассказать о себе. Мы ждем Вас, в этих словах вся наша жизнь. Ждем между пятым и десятым. Если Вы приедете в Харьков, мы на вокзале Вас потихоньку встретим так, что никто не будет знать. Вы обещали нам написать о дне и часе Вашего прибытия. Я этот день и час скрою даже от колонистов, чтобы действительно Вас никто не беспокоил. У нас в колонии мы также не будем Вас затруднять никакими речами. Вы у нас даже сможете отдохнуть...

И.М. Майский - Г.В. Чичерину. 28 июня 1928 г.

Приходит к нам почта за почтой, а политбюллетеня все нет как нет. В период моего пребывания в Лондоне он выходил довольно регулярно, последние месяцы даже аккуратно каждую неделю. По характеру своему он представлял не совсем то, что, на мой взгляд, могло бы полностью удовлетворить потребности товарищей, работающих в наших полпредствах заграницей. Главный недостаток бюллетеня состоял в том, что он давал, в сущности, сухой перечень фактов из сферы наших взаимоотношений с различными государствами.

И.М. Майский - И.И Степанову-Скворцову. 7 июля 1928 г.

Хотя я уже давно забросил свое литературное ремесло, сегодня я делаю исключение и вновь берусь за перо. Как Вам, конечно, известно, в августе текущего года в Москве и Ленинграде будет гастролировать труппа японского театра Кабуки. Конечно, этот театр очень своеобразен и совсем не похож на наш, но он тем не менее прекрасен и, как яркое воплощение культуры другой нации, заслуживает с нашей стороны серьезного внимания.

И.М. Майский - Ф.В. Линде. 13 июля 1928 г.

Наконец-то труппа Кабуки выезжает, направляясь в Москву. Наша часть работы в основном закончилась, хотя, конечно, у нас еще будет немало дела по возвращении труппы из СССР. Теперь очередь за Вами. Судя по Вашим телеграммам подготовительная работа как будто бы вся проделана. Хорошо ли проведена реклама? Это очень важно. Затем также чрезвычайно важно создать вокруг гастролей благополучную обстановку, и тут в первую очередь приходится подумать о том, чтобы наши театральные рецензенты и критики не наделали каких-либо ляпсусов.

Г.В. Чичерин - И.М. Майскому. 19 июля 1928 г.

Я Вам чрезвычайно благодарен за Ваше личное письмо 1, хотя я должен сказать, что и дата не верна, и принципиально я противник юбилеев. В данном случае все это было мне навязано путем неожиданности. Могу также сказать, что не все золото, что блестит. Если принять во внимание закулисы, то многое представляется совсем не так, как Вы пишите. Если в басне Крылова свинья обследовала, не жалея рыла, только задний двор, забыв дворец то, с другой стороны, всякий дворец имеет задние дворы.

Итало-эфиопский договор 1928 года, 2 августа

Итало-эфиопский договор 1928 года - о дружбе и арбитраже - подписан 2. VIII в Аддис-Абебе принцем-регентом Эфиопии Таффари Маконнен и уполномоченным Италии майором Джулиано Кора. После окончания первой мировой войны Италия сделала Англии ряд предложений о разделе Эфиопии. Английское правительство после провала попыток получить от Эфиопии концессию на постройку плотины на оз. Тана отнеслось положительно к итальянским предложениям.

И.М. Майский - Б.Н. Мельникову. 2 августа 1928 г.

Мне едва ли нужно много доказывать, что наша литература по Востоку не может считаться особенно удовлетворительной. Не то чтобы ее совсем не было. Нет, кой-какая литература есть, и она год от году увеличивается в числе. Но далеко не всегда она хороша по своему качеству, главное же, у нас почти нет таких книг, которые в не слишком громоздких размерах (скажем, в пределах не свыше 15 печ[атных] листов) давали бы ясную и достаточно полную характеристику главнейших восточных стран (экономическую, политическую, культурную) под марксистским углом зрения.

Е.П. Терновская - И.М. Майскому. 19 августа 1928 г.

Вчера труппа закончила гастроли в Москве 1 и уехала в Ленинград. Оттуда они вернутся 27-го, и тогда вырешится 2* их дальнейший маршрут, т.е. поедут ли они на гастроли в Европу или поедет туда только головка осматривать, а остальные назад в Японию. На этом остановлюсь далее. Пока же, хоть и с большим запозданием хочу вкратце информировать Вас о нашем путешествии и пребывании в Москве. Хотела сделать это еще в день приезда в Москву - 26. [VII], т.к. из НКИД мне передали, что Павел Васильевич 2 едет в Японию, я написала Вам письмо, но оказалось, что он едет себе в Крым, а вовсе не в Японию, и письмо мое осталось не отосланным. Писать по почте было невозможно, а ловить отправку диппочты было некогда, ибо работы с труппой было с 9 утра до часу ночи. Теперь письмо возьмет Янковская - лучше поздно, чем никогда. Буду объективной и буду говорить, главным образом, о наших ляпсусах, а их было не один.

Келлога-Бриана пакт 1928 года, 27 августа (Вышинский,1948)

Келлога-Бриана пакт 1928 года - иначе Парижский договор о воспрещении войны в качестве орудия национальной политики - подписан 27. VIII в Париже.

6. IV 1927 по случаю 10-летия вступления США в первую мировую войну министр иностранных дел Франции Бриан (...) обратился с посланием к американскому народу и правительству. Он предлагал заключить между обеими республиками договор о "вечной дружбе, запрещающей обращение к войне, как к средству национальной политики". 20. VI 1927 года Бриан передал американскому послу в Париже Херрику проект такого договора.

Tags:

Парижский пакт, 27 августа 1928 г. (Орлов, 2012)

Келлога—Бриана пакт 1928 г. (Парижский пакт), об отказе от войны как орудия национальной политики; подписан 27 августа в Париже 15 государствами (Франция, США, Германия, Великобритания, Япония и др.). Назван по имени его инициаторов французского министра иностранных дел А. Бриана и государственного секретаря США Ф. Келлога. Позже к пакту присоединилось еще 48 государств. СССР присоединился к нему 6 сентября 1928 и выступил инициатором подписания Московского протокола 1929. Келлога-Бриана пакт, вступил в силу 24 июля 1929.

+ + +

Келлога-Бриана пакт 1928 года, 27 августа (СИЭ, 1965)

КЕЛЛОГА-БРИАНА ПАКТ 1928 года - Парижский договор о воспрещении войны в качестве орудия нац. политики, - подписан 27 августа 1928 года в Париже Францией, США, Германией, Великобританией, Канадой, Австралией, Н. Зеландией, Южно-Афр. Союзом, Ирландией, Индией, Италией, Японией, Бельгией, Польшей, Чехословакией. Получил название по имени инициаторов этого пакта министра иностранных дел Франции А. Бриана и государственного секретаря США Ф. Келлога. С помощью Келлога-Бриана пакта Франция надеялась обеспечить себе поддержку США в борьбе против ее империалистическими противников.

Пакт Бриана — Келлога, 27 августа 1928 года (История США, 1985)

Стремясь к установлению господства на море, администрация Кулиджа уверяла общественность, что ее внешняя политика была направлена на обеспечение всеобщего мира. Утверждалось, что США будто бы не ищут для себя особых привилегий, а лишь настаивают на «равных возможностях» для всех стран. Отказ вступить в члены Лиги наций объяснялся тем, что США не желали якобы быть вовлеченными в европейские распри, стремясь сохранить свободу рук и возможность влиять на развитие событий в мире.

Для этого американская дипломатия удачно использовала демарш Франции. В ответ на обращение, сделанное 6 апреля 1927 года министром иностранных дел Франции А. Брианом, оформить между Францией и США двустороннее соглашение о запрещении войны Келлог предложил заключить многосторонний договор...

Tags:

И.М. Майский и Н.С. Тихменев - Л.М. Карахану. 30 августа 1928 г.

Уважаемый Товарищ, с последней диппочтой в Токио получено Ваше письмо от 3/VII 1928 за № 13623/с, адресованное полпреду СССР в Японии и касающееся вопроса «о запрещении службы женам сотрудников, работающих в советских учреждениях за границей». Ввиду большой важности этого вопроса для наших зарубежных работников мы, нижеподписавшиеся, считаем полезным изложить свои сообра-жения по данному предмету, дабы при принятии окончательных решений могли быть учтены взгляды и опыт возможно большего числа товарищей, близко знакомых с условиями нашего быта и работы в чужих странах.

Д.И. Новомирский - И.М. Майскому. 30 августа 1928 г.

Лишь теперь собрался ответить Вам на Ваше письмо от 13 июля 2: не имело никакого смысла писать Вам раньше, так как только теперь картина гастролей Кабуки достаточно ясна. Завтра вечером труппа уезжает в Ленинград, где она даст 7 спектаклей. Затем они вернутся обратно в Москву и проведут здесь три - четыре дня до 31-го августа, когда имеется поезд на Владивосток. Хотя Ленинград может принести нам кое-какой сюрприз, я тем не менее думаю, что существенной перемены Ленинград не внесет в общую картину.

И.М. Майский - Г.В. Чичерину. 10 сентября 1928 г.

Я очень хорошо знаю, что каждый дворец имеет свои «задние двери» и что закулисы часто стоят много крови и нервов артистам, выходящим перед зрителем. Но все-таки я считаю, что то здание, которое всем нам выпало на долю строить, в свете исторической перспективы предстанет пред нашими потомками прекраснее древнегреческих храмов и британского парламента. Нам, современникам и участникам стройки, вечно роющимся в грязи и пыли лесов, это не видно или плохо видно. В последние годы в особенности редко, лишь в отдельные исключительные моменты, приходится ощущать все величие нашего коллективного творчества. Но ведь оно есть, и ни Вы, ни я в этом не сомневаемся.

И.М. Майский - Д.В. Богомолову. 11 сентября 1928 г.

Вот и лето прошло, дорогой Дмитрий, и в японских условиях только и можно сказать: слава богу, что прошло! В других местах лету радуются, а здесь над ним плакать приходится. Нынче нам еще повезло: лето по японским понятиям выдалось холодное, но и то ... Лили беспрерывно дожди, в воздухе была мокрая духота, нечем было дышать, тело вечно было покрыто жаркой испариной. Вдобавок на всем появлялась плесень — на домах, на полах и потолках, на ботинках, на платье, висящем в шкафу, на переплетах книг, даже в постели. Вечером ложишься спать, а постельное белье сырое, а подушка пахнет плесенью. Фу, гадость! Даже вспоминать тошно. Еще и сейчас жарко и сыро, но все-таки главная беда миновала. Это тебе не Польша и даже не Лондон. В Лондоне что, - по сравнению с Японией благодать.

И.М. Майский - З.А. Никитиной. 17 сентября 1928 г.

Я так привык, дорогая Зоинька, к машинке, на которой довольно прилично пишу сам (как видите, не Вам только приходится быть машинисткой), что и сейчас выстукиваю на ней весточку Вам. Так удобнее, а Вы ведь не обессудите... Я очень, очень давно собираюсь черкнуть несколько слов, да вот, как видите, собирался почти полгода. Прошу извинения, но надеюсь, что Вы не будете поступать по правилу: долг платежом красен.

Греко-итальянский договор о дружбе и арбитраже 1928 года, 23 сентября

Греко-итальянский договор о дружбе и арбитраже 1928 года — подписан 23 сентября 1928 года между Грецией и Италией, был результатом греко-итальянского диалога 1927—1928 годов. По замыслу премьер-министра Греции Э. Венизелоса являлся важной гарантией обеспечения суверенитета страны и ее территориальной целостности в условиях, когда к власти пришли фашисты во главе с Б. Муссолини, проводившим агрессивную внешнюю политику. Одновременно Греко-итальянский договор был призван повлиять на соседнее Королевство сербов, хорватов и словенцев (см.

Греко-итальянский договор 1928 года, 23 сентября (СИЭ, 1963)

ГРЕКО-ИТАЛЬЯНСКИЙ ДОГОВОР 1928 года о дружбе и арбитраже. Подписан 23 сентября в Риме сроком на 10 лет со стороны Греции премьер-министр Э. Венизелосом, со стороны Италии главой фашистского правительства Муссолини. В договоре подчеркивалось, что между Грецией и Италией будут существовать постоянный мир и дружба. Заключение Греко-итальянского договора означало фактически отказ Греции от каких-либо притязаний на населенные греками Додеканесские острова, оккупированные Италией в 1912 году и аннексированные ею 31 января 1924 года (острова возвращены Греции в 1947 году - см. в ст.

Женевский генеральный акт 1928 года, 26 сентября

Женевский генеральный акт 1928 года - многостороннее международное соглашение о мирном разрешении споров между государствами. Текст этого акта был принят 26. IX 9-й сессией Ассамблеи Лиги наций. Он содержит 4 главы: гл. I - о примирительном разбирательстве; гл. II - о судебном разрешении споров; гл. III - об арбитраже; наконец, IV глава заключала общие положения, могущие иметь применение ко всему акту в целом или к любой из трёх названных выше форм разрешения споров (границы действия акта, оговорки и пр.).

Г.В. Чичерин - И.М. Майскому. 12 октября 1928 г.

Уважаемый Т[о]вар[ищ] горячо благодарю Вас за Ваше письмо 10.IX 2. Меня удивляет резкая противоположность Ваших (и других наших т[оварищей]) отзывов о Японии, ее климате, обществе и отзывов Lafcadio Hearn. Его очерки (по-английски в Tauchnitz Edition)3 говорят о прелестнейшем климате, воздухе, небе, очаровательной природе, очаровательности и общительности самих японцев, среди которых он мо-ментально приобретал самых любящих друзей, вообще о особенной тонкости, привлекательности, прелести японской культуры. Даже считаясь с преувеличениями и литературщиной у Lafcadio Hearn, нет ли с нашей стороны каких-то препятствий сближению с японцами?

И.М. Майский - М.М. Литвинову. 8 ноября 1928 г.

Обстоятельства складываются так, что я вынужден просить о скорейшем откомандировании меня из Японии. Суть дела в том, что состояние здоровья моей жены становится все более угрожающим. Она и раньше, в СССР и в Лондоне, страдала так наз[ываемой] «миньеровской болезнью» (потеря равновесия), но слух оставался в порядке. Со времени приезда в Японию она начала глохнуть. Мы живем здесь немного больше года, и за это время моя жена потеряла 90% слуха в левом ухе. Правое ухо тоже затронуто, но пока еще в слабой степени. Мы испробовали здесь все средства лечения, обращались к целому ряду лучших врачей (японских и иностранных), но без особого результата.

Ирано-египетский договор 1928 года, 28 ноября

Ирано-египетский договор 1928 года - о дружбе - подписан в Тегеране 28. XI управляющим министерством иностранных дел Ирана Фатулла-ханом Пакреваном и египетским посланником Нашаатом пашой. Договор предусматривал: мир и дружбу между обеими странами (ст. 1); предоставление дипломатическим представителям каждой из сторон на территории другой стороны таких же привилегий и преимуществ, какими пользуются дипломатические представители третьих стран (ст. 2); предоставление гражданам обеих стран обоюдного права свободного въезда и поселения, а также права заниматься любым промыслом, в т. ч.

М.М. Литвинов - И.М. Майскому. 6 декабря 1928 г.

Я получил Ваше письмо от 8 ноября 2. Приведенные Вами объяснения Вашего желания перевестись на запад нельзя не считать уважительными и заслуживающими самого серьезного внимания. Соответственно с этим я теперь же ставлю в инстанции 3 вопрос о назначении Вас на освободившуюся вакансию полпреда в Литве. Должен Вам сказать, что этот пост считается в НКИД сейчас 4-м по значению (Берлин, Париж, Варшава, Ковно), ибо в Ковно, может быть, увязываются в данный момент вопросы о войне и мире.

И.М. Майский - Е.П. Терновской. 6 декабря 1928 г.

Большое спасибо Вам, дорогая Елена Павловна, за Ваше подробное письмо о Кабуки 1. Оно было, в сущности, первым письмом, которое дало нам возможность конкретно представить себе все обстоятельства поездки и гастролей труппы. Давно собирался Вам ответить, да все не было диппочты. Только сейчас представился случай. Прежде всего, как Вы живете и учитесь? Довольны ли? Удовлетворяет ли Вас учеба? Хватает ли денег на жизнь? Вообще, не ругаете ли Вы меня за то, что я сосватал Вас с Кабуки и тем самым подтолкнул Вас к перелету из Токио в Москву? Черкните, буду рад получить от Вас весточку.

М. Горький – А.М. Макаренко. 6 декабря 1928 г.

Ваш уход из колонии поразил и глубоко огорчил меня. У меня было обещание в Харькове «не мешать» Вам в работе Вашей. В Москве я тоже говорил о том, чтобы Вас не трогали, и тоже был успокоен обещанием не делать этого. И все-таки! Очень боюсь, что в это дело замешаны тенденции «националистического» характера. Пишу в Москву, настаивая на необходимости Вашего возвращения в Куряж. В январе будет напечатана моя статья о «беспризорных» и колонии, созданной Вашей энергией. Разрушать такие дела — преступление против Государства, вот как я смотрю на эту историю. Антон Семенович — Вы энергичный, умный человек. Я знаю, как должно быть больно Вам, но — не падайте духом! Все наладится...

И.М. Майский - М.М. Литвинову. 7 декабря 1928 г.

С прошлой почтой я писал Вам о моем желании быть откомандированным из Токио, указывал также мотивы моего желания. За истекший месяц положение моей жены не только не улучшилось, но еще значительно ухудшилось. Поэтому убедительно прошу Вас, если решения о моем откомандировании еще нет, поставить вопрос об этом на ближайшем заседании коллегии и провести его. Решение коллегии не откажите сообщить по телеграфу. Буду ждать с нетерпением вестей от Вас.

И.М. Майский - Д.И. Новомирскому. 7 декабря 1928 г.

Большое спасибо Вам за Ваше подробное и обстоятельное письмо по поводу гастролей Кабуки 2. Оно было ценно не только для меня, но и для всех наших здешних работников, так или иначе принимавших участие в отправке японского театра в СССР. Я сообщил им наиболее интересные места из него. У нас есть сообщение из НКИД о том, что ВОКС подготовляет отчет о художественном и общественном значении гастролей Кабуки. Когда он будет готов? С большим нетерпением жду его, ибо он, очевидно, должен подвести некоторые итоги первому появлению японского театра в СССР.

И.М. Майский - З.А. Никитиной. 9 декабря 1928 г.

На этот раз, дорогая Зоинька, я чисто по-немецки аккуратен: вчера получил Ваше письмо от 18/XI 1, и сегодня отвечаю. На ваше счастье письмо пришло в такой момент, когда у меня есть немножко свободного времени. Ваши новости не совсем веселы, но мы им все-таки рады: хоть знаешь о судьбе друзей и знакомых. Жаль очень Василия Никифоровича 2, мы долго вспоминали вчера с Агнией 1923-24 гг., Асторию, «Ленингр[адскую] правду» и многое другое. Жаль и Оську, и Ник[олая] Павловича 3 - питаю надежду, что они еще выправятся, и жизнь их потечет веселее и продуктивнее.

Tags: