Поиск по документам XX века

Loading

Документы 1933 года

А.С. Макаренко – М. Горькому. 1 января 1933 г.

Ваше письмо о моей книге — самое важное событие в моей жизни, к этим словам я ничего уже не могу прибавить, разве только то, что я просто не понимаю, как это можно иметь такую большую душу, как у Вас. А я о своем писании был очень плохого мнения. Писательский зуд просто оказался сильнее моей воли, а по доброй воле я не писал бы. Ваш отзыв перепутал все мои представления о собственных силах, теперь уже не знаю, что будет дальше. Впрочем, к писательской работе меня привлекает одно — мне кажется, что в нашей литературе (новой) о молодежи не пишут правдиво, а я очень хорошо знаю, какая это прелесть — молодежь, нужно об этой прелести рассказывать. Но это очень трудно, для этого нужен талант и еще... время...

И.М. Майский - В.Д. Бонч-Бруевич. 3 января 1933 г.

По возвращении из отпуска в СССР я нашел в Лондоне Ваше письмо от 21 декабря 1933 г. за № 20722. Наведя необходимые справки, я выяснил, что материалы В.Г. Черткова были действительно сданы несколько времени назад в полпредство и в настоящее время здесь находятся. Перед отъездом в отпуск я дал распоряжение, чтобы в случае доставки таких материалов они были направлены в Ваш адрес в Москву (в момент моего отъезда материалы еще не были нам доставлены), но в связи с некоторым расстройством полпредского аппарата, вызванным отпускным периодом, это распоряжение своевременно не было приведено в исполнение. Приношу Вам за эту неаккуратность свое извинение.

С.Е. Чуцкаев - И.М. Майскому. 4 января 1933 г.

Не знаю, приходится ли Вам думать о Монголии - заниматься еще литературной работой. Но я чувствую, что если не напишу Вам по этому вопросу то новое, что получил, то никогда уже не расскажу вам этого. А м[ожет] б[ыть], все сие вам будет полезно. Прежде всего посылаю Вам письмо повстанцев 1, которое было выпущено уже после тех мер, о коих мы говорили с Вами. Как видите, очень характерно воспринят был поворот, произведенный в июне. Письмо относится, по-видимому, к июлю.

А.В. Бурдуков - И.М. Майскому. 10 января 1933 г.

Очень благодарю Вас за память. Вперед всего, поздравляю Вас и глубокоуважаемую Агнию Александровну с Новым годом и желаю Вам всего, всего наилучшего. В настоящее время у нас каникулы до 15 / I . В это время пытаюсь писать отчет о поездке к калмыкам, но пишется плохо, нет душевного равновесия. До сих пор по-прежнему работаю в Вост[очном] институте], как будто все пока спокойно, можно полагать, что этот год проработаю? За дальнейшее уверенности нет.

Из доклада невозвращенца П. Янишевского об операциях Госбанка СССР с золотом. Январь 1933 г.

С первого дня существования т.н. эмиссионного отдела Госбанка ни один член правления Госбанка, не говоря уже о простых начальниках отделов, не допускался в кладовую на Неглинном, где лежало золото и др. благородные металлы и ценности. Первый баланс Госбанка и его эмиссионного отдела, в актах которого значилось золота почти на миллиард золотых рублей, был составлен не на основании акта осмотра металлов и ценностей, а на основании простой записки от политбюро. Записка была напечатана на пишущей машинке и не имела ничьей подписи, но была снабжена красной буквой «Л», что обозначало тогда «Ленин». По обычаю, записку эту возвратили в политбюро...

И.М. Майский - М.М. Литвинову. 26 января 1933 г.

Ввиду того, что в феврале месяце наши торговые переговоры, судя по всему, войдут в активную стадию, я хотел бы спросить у Вас некоторых советов и указаний по вопросу о методе ведения этих переговоров 2. Мой приблизительный план, который я здесь разработал, сводится примерно к следующему.

М. Горький – А.М. Макаренко. 30 января 1933 г.

Я, стороною, узнал, что Вы начинаете уставать и что Вам необходим отдых. Собственно говоря — мне самому пора бы догадаться о необходимости для Вас отдыха, ибо я, в некотором роде, шеф Ваш, кое-какие простые вещи должен сам понимать. 12 лет трудились Вы и результатам трудов нет цены. Да никто и не знает о них, и никто не будет знать, если Вы сами не расскажете. Огромнейшего значения и поразительно удачный педагогический эксперимент Ваш имеет мировое значение, на мой взгляд...

Гитлер – генералам Рейхсвера. 3 февраля 1933 г.

Внутри страны. Полное преобразование нынешних внутриполитических условий в Германии. Не терпеть никакой деятельности носителей мыслей, которые противоречат этой цели (пацифизм!) Кто не изменит своих взглядов, тот должен быть смят. Уничтожить марксизм с корнем Воспитание молодежи и всего народа в том смысле, что нас может спасти только борьба И перед этой идеей должно отступить все остальное (она воплощается в миллионах приверженцев национал-социалистского движения, которое будет расти). Всеми средствами сделать молодежь крепкой и закалить ее волю к борьбе Смертные приговоры за предательство государства и народа Жесточайшее авторитарное государственное руководство. Устранение раковой опухоли — демократии...

С.Е. Чуцкаев - И.М. Майскому. 16 февраля 1933 г.

По вашему поручению я говорил с т[ов]. Кретовым (Соцэгиз) и потом с Адифом (так я расслышал в телефон) и о Вашей книге 1 узнал следующее. Оказывается, Вы еще не прислали им конца (после 1930 г.). Это, видимо, не настраивает наших издателей на поспешный лад. Второе гораздо более важное в этом деле сводится к следующему. Адиф (по-видимому, В[аш] знакомый) сказал, что рукопись находится на просмотре редактора (женщины, забыл ее фамилию, если надо, узнаю), которым будет изучаться не менее 2-х месяцев - 30 печатных листов!

Вильгельм Кенен. В день поджога. 27 февраля, 1933 г.

«27 февраля пополудни я, как почти во все дни предыдущей недели, зашел в полицей-президиум на Александрплац к комиссару по уголовным делам д-ру Брашвицу, чтобы продолжать с ним переговоры о выдаче нам материалов, предназначенных для предвыборной кампании, находившихся в доме Карла Либкнехта. После трех часов мы вместе с несколькими чиновниками отправились из полицей-президиума в дом Карла Либкнехта; здесь, как это уже делалось в предыдущие дни, были запакованы и вывезены несколько небольших кип плакатов, которые разрешено было использовать для предвыборной агитации.

12. М. Горький - И.В. Сталину.

<28 февраля 1933 года. Сорренто.>

Дорогой Иосиф Виссарионович -

разрешите ознакомить Вас с письмом моим И. М. Гронскому1.

Серьезнейшее дело организации Литвуза требует Вашего в нем участия, ибо дело это совершенно новое2, а ставить его нужно образцово, без лишней словесной игры, на строгом изучении материала истории.

13. И.В. Сталин - М. Горькому.

<Между 1 - 22 марта 1933 года1. Москва.>

Здравствуйте, дорогой Алексей Максимович!

Письмо (второе)2получил.

1. Насчет "городка для писателей". Я совершенно с Вами согласен3. Это - дело надуманное, которое к тому же может отдалить писателей от живой среды и развить в них самомнение.

Закон о защите народа и рейха.

"Закон о защите народа и рейха" (Gesetz zur Erhebung der Not von Volk und Reich), закон, "устранявший страдания народа и государства", предоставлявший Гитлеру чрезвычайные полномочия и конституционные основы для режима диктатуры. Был подписан президентом Паулем фон Гинденбургом 28 февраля и вступил в действие 24 марта 1933, по сути аннулировав Веймарскую конституцию.

И.М. Майский - А.М. Коллонтай. 28 марта 1933 г.

Прежде всего, мы оба - и моя жена и я - поздравляем Вас от всего сердца с тем внешним выражением признания Ваших заслуг в борьбе за раскрепощение женщины, которое выпало на Вашу долю 8 марта 1. Мы хотели сразу же после того, как узнали об этом (а узнали мы 11-12 марта), послать Вам дружеский привет, но - тут уж вина целиком моя - я до такой степени был загружен всякими осложнениями и заботами последних двух недель в связи с арестом 6 инженеров Метровиккерса 2 в Москве, что не успел этого сделать. Искупаю свою вину сегодня.

И.М. Майский - М.М. Литвинову. 14 апреля 1933 г.

Мне неизвестен следственный материал по делу Метро-Виккерса, равным образом мне неизвестны соображения высших инстанций по данному поводу. Поэтому мне трудно судить, в какой мере все нижеследующие мысли и замечания приложимы на практике, о том решайте уже Вы. Тем не менее я считаю своим долгом изложить Вам свои соображения по поводу дальнейшего ведения дела Метро-Вик, как это представляется мне из моего «английского окошка». Иными словами, я хотел бы указать, при соблюдении каких условий данное дело могло бы закончиться с минимумом неприятностей для нас, хотя, конечно, нельзя закрывать глаза на то, что оно при всяких условиях оставит серьезный след в советско-английских отношениях и на довольно значительный период времена испортит «атмосферу» между обеими странами.

И.М. Майский - В.Д. Бонч-Бруевичу. 22 апреля 1933 г.

Получил Ваше письмо от 16.IV с[его] г[ода] с просьбой об оказании содействия Центральному литературному музею. Охотно сделаю со своей стороны все, что возможно, но прежде, чем приступись к практическим действиям, прошу Вас разъяснить, какого рода материалы Вас интересуют. Из двух Ваших писем 2 для меня остается неясным, будет ли Музей собирать материалы, касающиеся истории, искусства, литературы и пр. только народов СССР или же всех народов земного шара вообще. От ответа на этот вопрос зависит и характер, и объем дальнейшей работы.

Англо-иранское соглашение 1933 года, 29 апреля

Англо-иранское соглашение 1933 года - об условиях деятельности Англо-персидской нефтяной компании было подписано 29. IV в Тегеране уполномоченным иранского правительства и председателем правления компании Джоном Кедмэн.

Англо-иранское соглашение урегулировало т. н. англо-персидский нефтяной конфликт, возникший в связи с аннулированием иранским правительством 26. XI 1932 года концессии Дарси.

И.М. Майский - М.М. Литвинову. 9 мая 1933 г.

Комбинация с фактическим неприменением эмбарго (т.е. выдача лицензий на большие количества наших товаров) мне представляется малоосуществимой. Англичане на это едва ли пойдут, ибо твердолобые подымут страшный шум, да и трудно будет добиться в таком порядке аннулирования закона об эмбарго, что представляет для нас очень большое значение. Мне приходит в голову иная комбинация - что если бы возможно было договориться с англичанами (конечно, при условии инициативы с их стороны) об одновременном акте, т.е. они отменяют закон об эмбарго (или дают письменные* обязательства его не применять), а мы проводим амнистию Т[орнтона] и М[акдональда]?

Ромэн Роллан. Открытое письмо Ромэн Роллана редакции «Кельнише цейтунг». 15 мая 1933 г.

Париж 15 мая 1933 г.

Господин главный редактор, мне передали «заметки» «Кельнише цейтунг» от 9 мая 1933 г. (№ 25), которые касаются меня. Правда я люблю Германию и всегда заступался за нее против несправедливостей и непонимания заграницы.

Но Германия, которую я люблю и которая обогатила мой ум, это — Германия великих граждан мира, тех, которые, говоря словами Гете, «успехи и невзгоды других народов переживали как свои собственные», тех, .которые работали в интересах единения рас и умов.

И.М. Майский - М.М. Литвинову. 25 мая 1933 г.

Вы, вероятно, опять будете недовольны тем, что вновь на горизонте появился «посредник» в лице сэра Герберта Самуэля. Но, во-первых, инициатива здесь принадлежит не мне, а целиком самому Самуэлю. Во-вторых, Самуэль не чета Маршалам и т[ому] п[одобным] людям. Самуэль, как Вы знаете, очень крупный человек, лидер либеральной партии, недавний министр нынешнего «национального правительства» и неоднократный министр в прошлом. Это «посредник» первого класса, и его при известных условиях можно хорошо использовать.

М.М. Литвинов - И.М. Майскому. 2 июня 1933 г.

Работа моя в Женеве окончилась. Никаких заседаний, очевидно, не будет раньше того дня, когда мне необходимо будет выехать в Лондон. Можно было бы, таким образом, уже теперь выехать в Лондон, но считаю это политически неудобным. Поэтому приходится где-нибудь задержаться в дороге. Рассчитываю прибыть в Лондон 8-го вечером. Не хотел бы, чтобы о времени моего приезда узнали журналисты. Поэтому прошу никому не говорить.

14. М. Горький - И.В. Сталину.

<7 июня 1933 года. Москва.>

Дорогой Иосиф Виссарионович

прилагая проект протокола главной редакции "Истории гражданской войны"1, убедительно прошу Вас созвать главную редакцию и, обсудив протокол, утвердить его2. Работа по истории совершенно неоправданно задерживается редакторами томов, нужно дать делу энергичный толчок3.

Крепко жму руку.

А. Пешков.

7.VI.33.

Автограф (ф. 3, оп. 34, д. 67, л. 81).

Гугенберга меморандум 1933 года, 15 июня

Гугенберга меморандум 1933 года - был вручён 15. VI председателю мировой экономической конференции в Лондоне главой германской делегации Гугенбергом. В этом документе, составленном при участии Шахта и Розенберга, Гугенберг запугивал капиталистические государства "опасностью большевизма" и предлагал от имени германского правительства организовать войну против Советского Союза, в обмен на предоставление Германии колоний в Африке.

15. М. Горький - И.В. Сталину.

<29 июня 1933 года. Горки.>

Разрешите, дорогой Иосиф Виссарионович, ознакомить Вас с письмом1, адресованным мною т. Минц, одному из лучших и - может быть - самому энергичному работнику по "Истории гражданской войны". Весьма важно было бы знать Ваше мнение по этому поводу2. Очень хочется видеть Вас, но хорошо представляю, как Вы заняты в эти дни.

Крепко жму руку.

А. Пешков.

29.VI.33.

16. И.В. Сталин - М. Горькому.

<2 июля 1933 года. Москва.>

2/VII 33

Дорогой Алексей Мак<симови>ч!

Письмо - правильное. Согласен со всеми положениями письма. Наши писатели (авторы статей по "Истории гражд<анской> войны") не понимают, на какой большой вышке они стоят, не сознают, какое великое дело поручено им. Их отношение к делу нередко такое же, как известного крыловского петуха к жемчужному зерну. Ваше письмо должно отрезвить их.

Жму руку.

Если разрешите, на днях буду у Вас2.

Лондонские конвенции 1933 года, 3, 4, 5 июля (Вышинский, 1948)

Лондонские конвенции 1933 года - об определении агрессии - заключены 3, 4 и 5. VII по инициативе Советского Союза. Они явились новым звеном в цепи мероприятий Советского правительства, направленных к укреплению мира и безопасности во всём мире. В основу определения агрессии в Лондонских конвенциях было положено определение, предложенное советской делегацией ещё 6. II 1933 в Генеральной комиссии по разоружению и принятое 24. V 1933 года Комитетом по вопросам безопасности на конференции но сокращению и ограничению вооружений, созванной Лигой наций...

Лондонские конвенции 1933 года, 3, 4 и 5 июля (СИЭ, 1965)

ЛОНДОНСКИЕ КОНВЕНЦИИ 1933 года - конвенции об определении агрессии, заключенные по инициативе СССР в Лондоне 3, 4 и 5 июля 1933: 3 июля между СССР, Эстонией, Латвией, Польшей, Румынией, Турцией, Ираном и Афганистаном (31 января 1934 года к этой конвенции присоединилась Финляндия); 4 июля между СССР, Румынией, Чехословакией, Югославией и Турцией и 5 июля 1933 года между СССР и Литвой. Действие конвенций не ограничено сроком. В Лондонских конвенции провозглашается, что нападающей стороной в международном конфликте, т. е.

Закон против образования новых партий.

1. В Германии существует в качестве единственной политической партии Национал-социалистическая германская рабочая партия. 2. Если кто-либо будет принимать меры к поддержанию организационной структуры какой-либо другой политической партии или к созданию новой политической партии, тот наказывается -поскольку это дело не облагается более высоким наказанием по другим предписаниям - смирительным домом до 3 лет или тюрьмой от 6 месяцев до 3 лет.

Закон против образования новых партий.

1. В Германии существует в качестве единственной политической партии Национал-социалистическая германская рабочая партия. 2. Если кто-либо будет принимать меры к поддержанию организационной структуры какой-либо другой политической партии или к созданию новой политической партии, тот наказывается -поскольку это дело не облагается более высоким наказанием по другим предписаниям - смирительным домом до 3 лет или тюрьмой от 6 месяцев до 3 лет.

И.В. Козлов - И.М. Майскому. 17 июля 1933 г.

Благодарю Вас за Ваше письмо 1. И опять тот день, в который получил от Вас письмо, был днем радости. Читаю Ваше письмо и перечитываю, и каждый раз в нем все кажется по-иному, хотя оно и не так[ое] длинное, и слова, написаны* в нем, не изменяются. Буду рад, если Вы вышлите мне Вашу книгу «Современная Монголия».

М.М. Литвинов - И.М. Майскому. 22 июля 1933 г.

Дорогой Иван Михайлович, заканчиваю свое лечение (осталась 1 неделя), после чего еду в Союз. Хотел бы перед отъездом узнать, что нового в Лондоне и каковы перспективы переговоров. Зря М[ежлаук] выступал с предложением об импортных возможностях 2. Создается впечатление, что напрашиваемся. Это, очевидно, беспокойный Роз[енблюм] толкнул на это. Он совершенно не в состоянии понимать мудрость пассивной тактики.

И.М. Майский - М.М. Литвинову. 25 июля 1933 г.

Из прилагаемой копии моего письма Н.Н.1 Вы сможете ознакомиться с деталями наших переговоров. Сегодня, уже после того как было написано письмо Н.Н., я узнал, что вчера у Макдональда было совещание премьеров доминионов, находящихся на конференции (Беннет, Брюс и др.), причем на этом совещании обсуждался*, наряду с другими «имперскими вопросами», также вопрос о торговых переговорах с СССР.

И.М. Майский - А.М. Коллонтай. 31 июля 1933 г.

Давно уже ничего не писал Вам, дорогая Александра Михайловна, но объяснялось это двумя обстоятельствами: во-первых, я слышал, что Вы уехали на побывку в СССР, а, во-вторых, я был очень занят экономической конференцией, ликвидацией англо-советского конфликта и разными другими делами, кот[орые] на протяжении нынешнего лета целиком поглощали все мое внимание. Теперь стало чуточку легче, к тому же я рассчитываю, что Вы уже вернулись назад, в Стокгольм, а потому пишу.

17. М. Горький - И.В. Сталину.

Хочу еще до Вашего отъезда2 разрешить ряд вопросов "Истории". Вчера (2/VIII) были у меня секретари Главной Редакции с докладом о проделанной работе. Видимо, продвинулись за последнее время далеко вперед, но к концу подойти все же не могут: срывают т. т. Радек, Мануильский и Стецкий, так и не сдавшие своих глав3. А между тем время уходит. Недавно исполнилось 2 года нашему постановлению об издании "Истории"4. Народ ждет выхода в свет обещанных томов. Пора подумать об иллюстрациях, об оформлении, о тираже. Мне кажется, Секретариат Редакции своевременно поднял эти вопросы, которые нашли свое разрешение в протоколе нашего заседания.

С.Е. Чуцкаев - И.М. Майскому. 3 августа 1933 г.

Очень извиняюсь пред Вами, что так долго молчал. Во-первых, работа, во- вторых, такое настроение, что прямо не в силах приложить руку ни к чему, что выходит из сферы обычных фактов существования. Ник[иколай] Ник[олаевич] Кр[естинский] мне сказал, что вы выедет[е] к нам 10.VIII, поэтому писать много не буду. Ограничусь важнейшим.

В.Э. Мейерхольд - И.М. Майскому. 7 августа 1933 г.

Дорогой Иван Михайлович, мы едем лечиться в Vichy (Франция). Путь наш морем: Ленинград-Лондон. Потом через Калэ в Париж и Vichy. Выезжаем на пароходе из Ленинграда 8.VIII (сегодня ночью из Москвы). Мы были бы Вам очень признательны, если бы нашли возможным поручить кому-нибудь из молодежи из полпредства встретить нас. Мы по-английски ни бе, ни ме.

И.М. Майский - М.М. Литвинову. 8 августа 1933 г.

Дорогой Максим Максимович, посылаю Вам сборник карикатур художника НАГИ 2, посвященный Мировой Экономической Конференции 3. Не все карикатуры хороши, в частности те страницы, которые уделены Вам и мне, довольно неудачны. Но зато в книге имеется и довольно значительное количество ловких и интересных рисунков. Например, САЙМОН, САЙМОН и ДОЛФУС, НЭВИЛЬ ЧЕМБЕРЛЕН, БОННЭ и другие. В общем, я думаю, сборник все-таки будет любопытен для Вас как воспоминание о днях лондонского сидения.

С.Е. Чуцкаев - И.М. Майскому. 23 августа 1933 г.

Очень извиняюсь, что не успел ответить Вам тотчас по получении В[ашего] письма 1. Но дело в том, что со мной произошел замечательный пассаж. Как раз в это время я получил решение поехать в МНР, и притом в декадный срок. Можете себе представить, какая поднялась у меня спешка и булга* и мог ли я думать даже о письме Вам. Теперь подготовка к отъезду более или менее закончена, и поэтому приступлю к письму.

И.М. Майский - М.М. Литвинов. 26 августа 1933 г.

Из моего официального доклада на имя Н.Н.1 Вы ознакомитесь с нынешним моментом в ходе торговых переговоров. Дополнения сделает Розенблюм. В общем дело сводится к тому, что сколько-нибудь удовлетворительного для нас договора быстро подписать нельзя. Целесообразнее несколько поканителить и попробовать таким образом выжать из англичан кой-какие уступки. С другой стороны, полученная только что через НКВТ директива также по другим соображениям (о них в докладе) рекомендует затяжку переговоров. Поэтому наша делегация ставит перед Москвой вопрос о частичном замораживании переговоров на ближайшие 1 1/2-2 мес[яца].

З.Райх и В.Э. Мейерхольд - А.А. и И.М. Майским. 31 августа 1933 г.

Все жду и жду «удара нежных чувств» 1, чтоб написать Вам, Агния Александровна и Иван Михайлович, самое лирическое письмо, какое возможно, но... голова пуста и чувства охладели в эдакую тропическую жару. Из 18 дней в Европе - самое приятное это «лондонская неделя» и Ваше исключительное теплосердечие. Эпистолярный талант (надеюсь временно) меня покинул и не могу в кратких словах сказать длинное с п а с и б о... а потому ограничусь формой написания этого слова, взятой из стенгазеты моего сына.

И.М. Майский - М.М. Литвинову. 8 сентября 1933 г.

Завтра, наконец, выезжаю в отпуск. На всякий случай сообщаю Вам мой примерный маршрут с указанием календаря путешествия: Париж (9 сентября), Генуя (10), Милан (11-12), Доломиты (13-14), Венеция (15-16), Флоренция (17-18), Рим (19-22), Неаполь (23-24), Бриндизи (25), Афины (26-30). Константинополь (2-5), Одесса (7 октября). В Москве, таким образом, рассчитываю быть около 10-11 октября. Это, конечно, приблизительный маршрут, но он все-таки едва ли подвергнется каким-либо серьезным изменениям, если не случится чего-нибудь экстраординарного.

И.М. Майский - С.Е. Чуцкаеву. 8 сентября 1933 г.

Сообщили Вы мне неожиданную новость о Вашем отъезде (даже в конце августа) на постоянное, или, во всяком случае, продолжительное жительство в Монголии, но забыли указать в качестве кого Вы туда едете. Однако по некоторым косвенным симптомам я склонен заключить, что едете Вы в МНР в качестве полпреда. Так ли это? Если я прав, то я от всей души рад, ибо думаю, что Вы окажетесь там более на месте, чем кто-нибудь другой. МНР сейчас в связи с японской политикой на Д[альнем] В[остоке] - место в высшей степени деликатное, и самое важное поэтому стабилизовать нынешний режим в Монголии и сделать население ее готовым защищать его всеми средствами в случае крайности.

И.М. Майский - В.Э. Мейерхольду. 10 сентября 1933 г.

За предотъездной суматохой не успели ответить на В[аше] письмо. Делаю сейчас. Едем! Лондон-Париж-Милан-Венеция-Рим-Неаполь-Бриндизи-Греция-Стамбул-Одесса-Москва - вот наш маршрут! Пишу из Vintimiglia, где застряли на 3 часа, т.к. французский поезд опоздал на час, а итальянский тем временем ушел. Привет!

И.М. Майский - С.Е Чуцкаеву. 16 октября 1933 г.

Ну, вот теперь мы, по крайней мере временно, поменялись с Вами позициями: я - в Москве, а Вы - за границей. Приехал я только что. Путешествовал от Лондона до Москвы целый месяц, ибо поехал не прямо, а через Италию, Грецию, Константинополь, Одессу с большими остановками для ознакомления с соответственными странами по пути. В Италии пробыли 2 недели, в Греции - 4 дня, в Константинополе - 5 дней, в Одессе (ездил по колхозам и МТС) - 2 дня. Путешествием мы оба страшно довольны, хотя немножко физически устали от него, ибо по дороге видели массу интересных и поучительных с разных точек зрения вещей.

Румыно-турецкий договор 1933 года, 17 октября

РУМЫНО-ТУРЕЦКИЙ ДОГОВОР 1933 года О дружбе, ненападении, арбитраже и примирительной процедуре. Подписан в Анкаре 17 октября * сроком на 10 лет министром иностранных дел Румынии Н. Титулеску и Турции - Тевфик Рюштю-беем (Арас). Румыно-турецкий договор - один из системы договоров, подготовивших создание в феврале 1934 года Антанты Балканской. Отражал стремление правящих кругов Румынии и Турции сохранить послеверсальское территориальное статус-кво и мир на Балканах. Договор провозглашал мир и дружбу между обоими государствами (ст. 1).

Румыно-турецкий договор 1933 года, 18 октября

Румыно-турецкий договор 1933 года о дружбе, арбитраже, ненападении и примирительной процедуре - подписан в Анкаре 18. X министрами иностранных дел Румынии - Титулеску и Турции - Тевфик Рюштю беем (Арас). Румыно-турецкий договор - один из договоров, подготовивших создание Балканской Антанты (...). Накануне заключения Румыно-турецкого договора Титулеску посетил Белград (12. X 1933), где согласовал с югославским правительством содержание Румыно-турецкого договора, и Софию (14. X 1933), где безуспешно пытался склонить Болгарию к участию в будущей Балканской Антанте.

И.М. Майский - С.Е. Чуцкаеву. 25 октября 1933 г.

Видно, Вам суждено тесно связать свое имя с моей книгой о Монголии. Вы были инициатором ее второго издания - Вам не уйти от нее даже в Улан-Баторе. Дело в следующем. Приехав в Москву, я нашел следующую ситуацию: Соцэкгиз в состоянии большого развала. Кретова уже нет - он переброшен на политотделы транспорта. Нового постоянного заведующего нет, временно сидит во главе т[ов]. Баратов. В аппарате Соцэкгиза хаос и неуверенность в завтрашнем дне. Моя книга еще при Вас была сдана на отзыв некоему т[ов]. Трубачееву, монгольскому или бурятскому «икаписту»...

С.А. Чуцкаев - И.М. Майскому. 17 ноября 1933 г.

Ваше письмо получил. Просьбу принять участие в редактировании книги принимаю. Но, к сожалению, быстро сделать это не сумею. У нас сейчас проходят планы импорта и экспорта МНР, бюджета, контрольных цифр и проч. Время все занято сплошь. Освобожусь от чрезвычайных работ, вероятно, в половине декабря, когда и смогу засесть. Работаю медленно, закончу не так скоро. Напишу все замечания, соберу материал и выполю, как Вы пишете. Медленно работаю потому, что устал и плохо приспособляюсь к местным условиям, но как- нибудь справимся.

Югославо-турецкий договор 1933 года, 27 ноября

Югославо-турецкий договор 1933 года - о дружбе, арбитраже, ненападении и примирительной процедуре - подписан 27. XI в Белграде министрами иностранных дел Югославии Ефтичем (…) и Турции Тевфик Рюштю беем (см. Арас); завершил создание системы договоров, предшествовавших образованию Балканской Антанты (…).

Закон об обеспечении единства партии и государства.

ЗАКОН ОБ ОБЕСПЕЧЕНИИ ЕДИНСТВА ПАРТИИ И ГОСУДАРСТВА. 

1 ДЕКАБРЯ 1933 г. 

(с изменениями от 8 июля 1934 г.)

1. 1) После победы национал-социалистической революции Национал-социалистическая германская рабочая партия является носительницей германской государственной мысли и неразрывно связана с государством.

Цитируется по кн.: Пономарев М.В. Смирнова С.Ю. Новая и новейшая история стран Европы и Америки. т. 3. Москва, 2000 г. сс. 173-175

Сааведра Ламаса пакт 1933 года, декабрь

Сааведра Ламаса пакт 1933 года - антивоенный пакт о ненападении и примирении, подписанный в октябре - декабре большинством стран Латинской Америки и США; назван по имени министра иностранных дел Аргентины Сааведра Ламаса (Saavedra Lamas); проект пакта был разработан в обстановке обострившегося соперничества между Англией (под влиянием которой находилась Аргентина) и США, в условиях роста антиимпериалистических настроений в Латинской Америке.

Tags:

А.С. Вановская - И.М. Майскому. 1 декабря 1933 г.

Мне трудно писать Вам о своем маленьком деле, имея в виду огромный масштаб Вашей теперешней работы. Заставляет необходимость. Виктору Алексеевичу 1 минуло 66 лет, он болел и стал инвалидом, хотя продолжает еще свою профессиональную работу. Он возбудил ходатайство о персональной пенсии, имея в прошлом более 20 лет революционной деятельности, семь лет тюрьмы и две ссылки.

Закон об обеспечении единства партии и государства.

ЗАКОН ОБ ОБЕСПЕЧЕНИИ ЕДИНСТВА ПАРТИИ И ГОСУДАРСТВА. 

1 ДЕКАБРЯ 1933 г. 

(с изменениями от 8 июля 1934 г.)

1. 1) После победы национал-социалистической революции Национал-социалистическая германская рабочая партия является носительницей германской государственной мысли и неразрывно связана с государством.

Цитируется по кн.: Пономарев М.В. Смирнова С.Ю. Новая и новейшая история стран Европы и Америки. т. 3. Москва, 2000 г. сс. 173-175

И.М. Майский - М.М. Литвинову. 9 декабря 1933 г.

Может быть потому, что нас с Вами связывает 20-летнее знакомство и годы совместной эмиграции в Лондоне, но только я всегда с совершенно особым интересом и некоторым почти личного характера волнением слежу за Вашей работой и Вашими выступлениями на советской и международной арене. Вы легко поймете поэтому, каковы были мои чувства во время Вашей поездки в Америку и происходивших там переговоров 1. Ведь тут приходилось ставить и решать действительно большую историческую проблему, творить дело, которому, видимо, суждено сыграть громадную роль в судьбах нашего Союза, а стало быть, и в судьбах всего человечества. Это был тяжелый экзамен для советской дипломатии, и Вы сдали его - говорю с полной откровенностью — блестяще.

И.М. Майский - А.А. Майской. 9 декабря 1933 г.

Дорогая Агнешечка! Вот я и дома. Англия встретила меня фогом * и холодом. Вчера был даже снег. В квартире у нас прохладно. На грех сегодня еще испортилось водяное отопление, и до понедельника нельзя его исправить. Придется страдать. Понемножку раскладываюсь и заваливаю столы газетами. Алис выполняет свои обязанности прилично, но кухарки пока нет. С той, о кот[орой] я думал, выходят затруднения, - не хочет к нам идти. Но я еще не потерял надежды. Беру обед из нашей общей столовой - терпимо. Кроме того, за мной ухаживает Роза. В общем живу.

И.М. Майский - С.Е. Чуцкаеву. 9 декабря 1933 г.

Спасибо за Ваше письмо и за готовность редактировать «Современную Монголию» . Буду терпеливо ждать окончания Вами этой работы. Когда кончите, пришлите мне в Лондон рукопись, Ваши поправки и советы, а также необходимые материалы. Комакадемии и Соцэкгизу направьте Ваш отзыв.

А.М. Коллонтай - А.А. и И.М. Майским. 10 декабря 1933 г.

Не сразу откликнулась на Ваши строки, думала, встретимся в Москве. К сожалению, мою поездку в Союз пришлось отложить на весьма неопределенное время, всяческие дела. К тому же в Швеции «сезон» начинается уже в ноябре и ко всем текущим работам добавка - чаи, обеды, вечерние приемы, которых набирается свыше дней в неделю. Впрочем, эта сторона загрузки Вам обоим достаточно знакома.

М. Горький – А.М. Макаренко. Декабрь 1933 г.

...на мой взгляд «Поэма» очень удалась Вам. Не говоря о значении ее «сюжета», об интереснейшем материале, Вы сумели весьма удачно разработать этот материал и нашли верный, живой искренний тон рассказа, в котором юмор Ваш — уместен, как нельзя более. Мне кажется, что рукопись не требует серьезной правки, только нужно указать постепенность количественного роста колонистов, а то о «командирах» говорится много, но армии — не видно...